«Я… Я… Я…». Петербургская пьеса Александра Ремеза

31 марта в Славянском зале актёр и режиссёр Лёша Зинатулин представил спектакль «Я… Я… Я…» по мотивам петербургской пьесы Александра Ремеза к 215-летию со дня рождения Н. В. Гоголя. Александр Ремез – неординарный драматург, который на рубеже 1970–1980-х годов предпринял попытку «драматических изучений» жизни и наследия классиков русской литературы XIX в.

Благодарим тверского писателя Екатерину Вихрову за очень ёмкий отзыв о спектакле!

«Сюжет построен вокруг личности Николая Васильевича Гоголя. Драматург, основываясь на скупых фактах биографии, мастерски разворачивает перед читателем полотно непростой внутренней жизни исторических персонажей, высвечивает душевные противоречия, разлады, разломы, придавая гениям ХIХ столетия черты, понятные каждому из нас в веке XXI.

Актёр Алексей Зинатулин нашёл особые средства передать это неуловимое, потаённое, не всегда красивое движение души. Гоголь и его современники – Тургенев, Жуковский, Булгарин, актёр Дюр, сыгравший Хлестакова, царь Николай I проявили свои слабости, которые парадоксально подчеркнули глубину вечной человеческой души.

Интересный атрибут – старинная скрипка-гудок издавала то тишину, то глухой звук ненастроенного музыкального инструмента. Казалось, что смычком режут хлеб, режут по живому. Состояние, когда хочется быть услышанным, но другой никогда-никогда не услышит и не поймёт, ибо живёт в своей, такой же непонятной другим вселенной.

И даже бутылочка мадеры, в которую превращается музыка, не поможет: она располагает только к поверхностному веселью, но каждый остаётся со своей болью.

Поэтому надрывно звучат вскрики «Я…Я…Я...». Грани индивидуальности Гоголя, мучающегося своим несовершенством и как бы признающегося в комедии во всех своих пороках, но стремящегося к добру, к великому служению своему народу – и кичливое «я» актёра Дюра, который захлебывается в упоении своей самостью, задыхается от чахоточного кашля. Он также страдает от боли, жизненной неустроенности.

В кульминационной сцене на актёре появляется белая маска диковинной птицы с длинным изогнутым клювом. Диалог превращается в мистерию сна, вечного двоения. Не только герои ищут и не находят понимания, не могут услышать себя, но и каждый из зрителей боится своего потаённого «я».

Но все же выход найден - и мелодия звучит, и бег смычка по замкнутому кругу вдруг обретает верное направление пути – только наверх, к творчеству, к самому себе, настоящему. Лестницу, лестницу!»